• Прародительница

      "Хорошо поет... звонко", - пришла первая мысль. Сон понемногу покидал тело, приятно было снова почувствовать руки, ноги, живот... Раскрываюсь, подставляю их свету. И практически сразу ощущаю мягкое поталкивание в животе.

      "Да ты уж проснулся, милый! Ножки разминаешь... )) Здравствуй, дитятко. Хорошо ли спалось тебе?" - глажу уже привычными движениями тугой живот. Под рукой вырастает бугорок... Улыбаюсь. За окном все поет петух - зовет солнышко. Уже светает. В доме тихо-тихо. Даже мухи и те сонно ползают по стеклу, не жужжат. Отвернувшись к стенке, спит муж.

      "Пора", - говорю себе и аккуратно, чтобы не потревожить мужа, встаю. Тихо скрипнула половица.

      "Тяжелая я стала! Провалюсь когда-нибудь)".

      Выхожу в коридор. В соседней комнате тихо - спят мои пострелята... Подхожу к зеркалу, осматриваю себя со всех сторон. Расплетаю косы, долго расчесываю их, разглаживаю руками и убираю в платок. Иду в сени и на улицу. Свежо! А небо ясное-ясное - хороший день будет, жаркий! Люблю когда тепло, когда солнцу ничто не мешает лить свет на землю. Вот уж оно выглядывает осторожно из-за горизонта.

      Иду по воду к колодцу. Много не наберу, трудно уж полные ведра носить, но умыться хватит. А скотину - это уже муж напоит. Умываюсь прямо у колодца. Потом возвращаюсь во двор, захожу за ширму и обливаю грудь, живот, спину. "Хороша водица! А сверкает как - ну прямо живая! Бодрит, ух, хорошо!"

      "Пирогов бы сегодня испечь. Соскучилась-то как по ним!" - думаю, - "Слышишь, дитятко? Пора бы уже тебе к нам выбираться. Может сегодня? Смотри день какой хороший! а то забуду, как пироги делаются!"

      Иду на сеновал, еще не вошла, а уже слышу мягкое такое бархатистое: "Му-у-у". "И тебе здравствуй, Милка! Вот тебе водицы глоток, потом муж еще принесет, много!" Пододвигаю табуретку, обмываю вымя. Хорошее, тугое - много молока в нем. "Скоро и ко мне уж молоко придет. Вот родится дитя, и придет молоко. Так же вот буду подсцеживать."

      Мурка проснулась. "Что трешься об ноги? Поди, сытая уж - с утра мышей наловила. Ну, на, угощайся," - отливаю в блюдце молока. Хорошая кошка, умная. Мышей в строгости держит - и пикнуть боятся! А ласковая какая, под руку так и стелется, то бок подставит, то шею. А шерсть какая бархатистая да густая! "Красавица!" - улыбаюсь я ей.

      Ну, пора в дом, буду кашу готовить да деток кормить. Но вот шаг шагнула, так живот свело! "Ох, сильно-то сегодня как!" - ставлю ведро с молоком и поглаживаю живот. "Никак и правда собралось ты сегодня к нам наружу, дитятко? Как живот напрягся-то! Ничего, постоим немного". Опираюсь спиной в стену, закрываю глаза, поглаживаю живот. Постепенно отпускает. Бывало уже такое - готовится тело к родам понемногу. Ничего, скоро пройдет.

      Иду в дом. Молоко разливаю по кувшинам. Один оставляю, остальное в погреб спускаю. Затапливаю печку, ставлю воду и котелок с кашей.

      Ну вот, опять все напряглось внизу... "Нет, уж это не тренировка - похоже и правда срок пришел! Услышало меня дитятко. Буду сегодня пироги печь!" Улыбаюсь и поглаживаю живот, тихо нашептываю ему ласковые слова. "Встретимся сегодня, солнышко. Наконец-то увидимся! Ты только подожди маленько, не торопись - деток накормлю да к соседке отправлю. Мужа провожу. А тогда и тебя будем встречать".

      Живот отпустило. Иду в погреб за продуктами. "Не зря сегодня раньше встала - работы предстоит! Пироги подготовить да дом прибрать. Надо бы мужа пораньше разбудить - одна все не успею." Сажусь на полати, глажу аккуратно мужа - спину, плечи, перебираю пальцами волосы. "Доброе утро", - шепчу в самое ухо, - "пора вставать. Дел сегодня много." Бормочет что-то сонно в ответ... Теперь уж проснется.

      Иду пока ставлю тесто да чищу картошку. Каша уже булькает, выставляю ее на край - пускай доходит. Вода закипела, кидаю картошку.

      Как же тихо муж встает! Краем глаза замечаю его уже около себя. Обнимает ласково, аккуратно. Приятно очень... Поглаживает живот, грудь. "Доброе утро! Что так рано сегодня встала? Как спалось?" - спрашивает. "Доброе утро! Хорошо спалось, а тебе?" "Хорошо". Какое-то время стоим молча. "День сегодня длинный будет. Дитятко наше наружу попросилось..." - говорю полушепотом. Чувствую, замерли мужнины руки. Глаз не вижу, но чувствую - обрадовался он. "Ну, наконец-то!" - говорит, - "Хорошо-то как. Ты уж постарайся, богатыря мне еще одного роди" - обнимает и целует ласково в ухо и живот опять гладит. "Куда уж тебе третьего богатыря-то!" - шучу я, - "уж двое есть, а тебе все мало. Ты их сначала вырасти да воспитай!". "И их воспитаю, и еще одного! Бог троицу любит". "Хворостины не хватит!" - смеюсь, - "Уж лучше девочку рожу. А то много вас, мальчишек. А я одна. Помощницу надобно!" "Роди-роди" - соглашается, - "только чтоб плясунья была да хохотушка!"

      Снова живот сводит... Напрягается внутри. Я замолкаю, прислушиваюсь. Опираюсь на стол, глажу живот. Муж понимает, гладит, разминает напрягшиеся плечи, ждет. "Уф" - отпустило.

      "Что мне сделать надо будет? Воды побольше принести?" - спрашивает муж.

      "Да. Воды принеси, понадобится. Скотиной тебе сегодня заняться придется" - думаю. - "Детей пораньше подниму. Отведешь их к Зое, побудут у нее до вечера. И зайдешь еще к Настасье - пускай приходит мне помочь. Да дров мне в кухню принеси побольше - пироги печь буду." "Ага." - уходит.

      Каша готова, иду в детскую. Бужу деток. Сонные такие, отворачиваются. Щипаю за щечки - "Подъем, сони. Так все на свете проспите! Каша уж поспела." Ворчат, хлопают сонными глазами, младший в одеяло поглубже уполз, брыкается пятками. "Вот сейчас отец придет, разбудит вас водой ключевой!" - уже громче говорю я. - "Быстро проснетесь!"

      Ухожу на кухню. Накрываю стол, режу хлеб, достаю масло, сыр, мёд, соль, миски, ложки... Уж картошка поспела - сливаю воду и ставлю котелок на окно остывать. Опять схватывает - сажусь на стул, закрываю глаза и жду. Стараюсь расслабиться, уйти в себя. Да, пока это получается.

      Ставлю сковороду с маслом в печь, подкладываю дрова. Разбираю курицу, выбираю кости, внутренности. Режу и поджариваю лук, грибы, режу мясо.

      Ох, как в отхожее-то тянет! Иду. Очищается организм, готовит место родам... "Ох..." Возвращаюсь.

      Скоро и муж входит. Проходит в детскую. Визг поднимается, смех слышу его и детский вперемешку. "Хорошо умеет будить!" - думаю, улыбаясь. Выкладываю курицу к грибам, ставлю тушиться.

      Надо бы посидеть... Что-то ноги устали. А силы надо экономить. Ну, вот и дети прибежали, мокрые, веселые! "Доброе утро, мама!" - обнимают, тычутся мордочками в грудь. "Доброе утро, мои хорошие! Что ж это вы мокрые такие? Забыли, как полотенцем пользоваться?" "Зачем нам полотенце? У нас есть мама!" - говорит старший, смеется и ластится. Глажу их лохматые головки, целую каждого. "Ну ладно, за стол садитесь. Каша уж остыла!" - подталкиваю их к скамейке, - "сегодня у тети Зои побудете до вечера. А я дитя сегодня встречать буду". Встрепенулись, загорелись у сыновей глазки. "Сегодня, мам?" "Братика мне роди!" - кричит старший. "Нет, сестренку, сестренку!!" - перебивает младшенький. "Ладно, посмотрим" - улыбаюсь. Ставлю чугунок с кашей на стол, молоко в кружки наливаю, мажу маслом хлеб. Вот и муж заходит. Дети затихают, как хомячки рот набили, чавкают. Уплетают за обе щеки! Мне что-то не очень хочется, но сил сегодня много нужно будет - ем немного.

      Дитя внутри толкается. "Да-да, скоро уже. Подожди чуток, встретимся мы с тобой".

      Опять живот напрягается. Сильнее уже. И дольше. Пережидаю. Стараюсь дышать глубже. Дети заняты, о чем-то спорят. Уж поели, шустрые. Не замечают моего состояния - и хорошо. В отхожее опять тянет... Надо выйти, а не могу пока... Ну, вот вроде отпустило.

      Собираю миски, выхожу во двор. В отхожее скорее! "Ух, хорошо как... Надо выпроваживать всех и готовиться уж". Подкладываю тряпку между ног - вдруг воды отойдут, так чтоб уж не на пол текли. Посуду мою и возвращаюсь на кухню. Муж уже собирается. Заворачиваю ему с собой картошку, хлеб, сыр. Соли еще надо положить и луку. Ох, а курица-то не сгорит? Нет, ворчит себе тихонько, поджаривается. Мешаю. Убираю посуду. Муж помогает.

      "Воды натаскал. Много. В сенях стоит. Одно ведро на кухню сейчас принесу. Огород вечером полью" - говорит муж, - "Тебе что-нибудь еще нужно?" "Ничего, дальше я сама. Спасибо. Не забудь к Настасье зайти. Вот обед твой," - отдаю узелок, обнимаю и целую. И так вдруг расхотелось его отпускать! До самого вечера теперь не увижу... "До вечера. Удачи!" - говорю тихо. "И тебе удачи" - улыбается. Зовет детей, уходит ждать их на улице.

      "Тетю Зою чтоб слушались! Не шалите слишком. После обеда спасибо обязательно скажите, слышите?"

      "Ладно. Пока, мам!" - и упорхнули.

      "Ну, вот мы и одни, дружок. Теперь уж нам мешать не будут. А придет тетя Настасья, так поможет даже," - глажу живот, улыбаюсь ему, - "пора уже нам встретиться. Большое ты, дитятко, стало, тяжело тебя весь день-то носить".

      Снова тянет в отхожее. Иду...

      Пора постель приготовить - хорошо, что в кухне полати стоят. Близко и удобно. Отлежался чуток, переждал схватку и дальше работаешь. Снимаю белье постельное, меняю на чистое, подкладываю клеенку под простынь. Стою, думаю. "Надо бы на пол что-то постелить, чтоб каждый раз на скамью не залезать". Принесла одеяла, постелила перед скамьей, застелила так же клеенкой, а сверху простынкой прикрыла. "Вот, так лучше". Схватка. Опустилась коленями на нижнюю часть кровати, грудью легла на саму скамью. Расслабляюсь насколько получается. Медленно выдыхаю, раскачиваюсь. И жду. Все длиннее схватки, все чаще приходят. Пока капусту резала-тушила, несколько раз все внутри напрягалось. Сходила за яйцами, яблоками. "Хорошо, что яблоки уже есть - вкусные с ними пироги получаются!" - рассказываю я животу, - "ты пока приготовишься, с силами соберешься, я уж испеку".

      К тому времени, как пришла Настасья, начинка вся уж была готова. Я пережидала очередную схватку, опираясь грудью на кровать. Качаюсь из стороны в сторону, так легче. Подохиваю иногда на выдохе. Настасья зашла, поздоровалась, оглядела кухню внимательно и села на скамью к столу.

      "Что ж ты, полы даже не помыла и пыль не протерла? Как же встречать дите-то будешь в грязной избе?" - спрашивает. "Да помню, теть Настасья. Не успела еще - пирогами вот занималась". "Пироги - это хорошо" - соглашается Настасья. Как живот отпустило, она подошла. Сказала лечь на подушку. Живот помяла. "Хорошо ребенок лежит, правильно".

      Наливаю Настасье и себе чаю, достаю мед, варенье, сушки. Пьем молча. Слушаю, как разливается тепло по желудку, а потом и по всему телу. Закрываю глаза. Хорошо вот так вот сидеть, ни о чем не думать...

      Снова схватка пришла. В этот раз помягче - наверное потому, что я расслаблена была. Но теперь снова напрягаюсь. Дышу. Стараюсь глубже и медленнее. Расслабляю сначала лицо, за ним и тело расслабляется.

      Настасья молчит. Наблюдает. Замечаний не делает, значит все правильно идет.

      Подкидываю дров в печку, пусть потеплее будет. Достаю тряпки и принимаюсь пыль повсюду вытирать. Неспеша так, размеренно, тщательно. Особенно красный угол хорошо убрать надо. Иконы до блеска натираю, лампадку чищу и зажигаю. Помолиться надо будет, как комнату всю уберу" - думаю про себя. На схватках опускаюсь на четвереньки, раскачиваюсь, пыхчу на выдохе, иногда мычу даже. Схватки все сильнее. Порой вся взмокну, пока пережду.

      Настасья начала подпевать моим схваткам - свое что-то, слов не разобрать. Но мелодичное и неторопливое. Негромко сначала, в полголоса. Но чем длиннее и сильнее схватка приходит, тем громче и ее песня. Подпеваю ей, однотонно, без мелодии, в резонанс.

      Полы... как же много их! И какие же они грязные! Ползаю и каждое пятнышко тру-тру... Вроде и чисто уж, кажется, а Настасья - зоркая тетка - мельком взглянет на пол и укажет на какую доску - "грязно вон там что-то..." "Настасья, тесто уж поспело. Пироги то успею замесить?" "Успеешь". Схватки уже часто-часто идут.

      Кажется, целая вечность прошла! Жарко... Пот течет. Болят колени. Но вроде уж и конец близок - полы ну разве что не сверкают. И Настасья довольна. Ухожу в туалет. На улице еще не жарко, ветерок такой прохладный, приятный. По дороге назад опять живот свело и потекло из меня... Часть в тряпку, часть на землю. "Хорошо, что не в доме. Еще б перемывать Настасья заставила..." - подумала и порадовалась. Воды прозрачные, чуть розоватые. Вернулась, показала Настасье тряпку. Она лишь мельком взглянула, кивнула - "Хорошо. Скоро уж родишь. Пойдем, помогу тебе умыться" - сказала она, достала котелок из печки, вылила его в ведро, долила из другого холодной воды и мы вышли во двор. Долго я пыхтела, фыркала, умываясь. Помыла шею, руки до плеч. А потом Настасья вылила мне остальное на грудь, спину. Хорошо... Вода теплая, приятная. Смахнула чуть руками воду с себя, стою, глаза закрыла. Вновь схватка. Опираюсь на Настасью. Она заставляет идти потихоньку. Вытирает меня, накидывает халат. Идем медленно в дом. Там я лежу какое-то время на подушках, отдыхаю, сил набираюсь. Настасья живот щупает, ухо приложило, долго-долго слушает. Я уж подумала, что уснула она... Затем рукой пощупала изнутри. "Скоро уже - хорошо раскрылась. Помолись богу да можешь уже тесто месить" - говорит.

      Опускаюсь в углу на колени. Долго шепчу да кланяюсь иконам. Благодарю за честь, предоставленную мне, прошу подарить мне здоровое да крепкое дитя, обещаю смиренно вынести все, что ниспошлет мне небо".

      Стоять у стола неудобно. Расстилаю прямо на полу скатерть, кладу под колени одеяло. Достаю тесто из кастрюли кусками и мну. Медленно. Тщательно разминаю. Настасья иногда велит подняться да ходить. Уж тесто готово давно, а я все мну да мну... Нравится мне это, требует душа! Тело расслабляется, отвлекается немного от схваток. А они уже практически не переставая находят. Пою во весь голос, когда уж мочи нет. Настасья не подпевает, не нужно уже. Но рядом все время, разминает мне плечи, поясницу. Да, от этого легче.
      Опять Настасья слушает-щупает меня. И снова возвращает к тесту. Раскатываю его, начиняю, сверху покрываю другим тестом и запечатываю пироги. Получаются большие, пузатые лепешки. Тщательно их по всем швам приминаю.

      Длинный день, время медленно течет. Кажется, уж целая вечность прошла! Я вся практически ушла в себя. Все что внешне ощущаю как сквозь туман, но внутренне чувствую каждое сокращение, напряжение каждой мышцы. Что-то стараюсь расслабить, что-то наоборот отпускаю (Настасья подсказывает), и оно пульсирует внутри. Слышу свое сердце, слышу учащенное дыхание. Стараюсь дышать глубже и ровнее, но уже не получается... Я вся внутри, там, в матке, в ребенке и около. Ощущение такое, что это меня со всех сторон сжимают, и сама я вся сжимаю и пульсирую.

      Настасья меня поднимает, берет под руку, идем к кровати. Забраться туда уже нету сил, ложусь внизу, где стелила давеча. Отдохнуть бы...
      Настасья слушает, проверяет все. "Отдыхай, уже скоро" - говорит.
      Все пульсирует внутри, стучит кровь. Становится прохладно... Время идет. Уж и озноб окутывает. Тело понемногу успокаивается. Я незаметно задремываю...

      Будим меня новое чувство - внутри все вновь приходит в движение, но иное. Словно волна накатывает на меня, уносит вперед. Хочется следовать за нею, двигаться, хочется тужиться! Откуда-то приходят силы, их много, они дразнят. Приятно становится, как-то даже легко - вот же он, выход! Пора! Зову Настасью. А она уж рядом, гладит живот. "Удобно тебе лежать?" - спрашивает. "Не знаю пока..." "Ну, тужься потихоньку".

      "Наконец-то!" - пролетают мысли. И я отпускаю себя, осторожно освобождаю скопившуюся энергию, направляю ее вниз и вперед. "Главное, не напрягаться вверху" - вертится в голове мысль. Постоянно проверяю - не зажаты ли зубы, не напряжены ли скулы. "Хватит пока. Отдыхай" - останавливает Настасья. Расслабляюсь... Начинаю дремать...

      И вновь чувствую волну энергии. Поддаюсь ей. Снова стараюсь направить себя.

      "Неудобно" - говорю Настасье. Она помогает приподняться, подкладывает еще одну подушку под спину. "Нет, не то" - говорю через какое-то время. Поднимаюсь на колени, ложусь грудью на кровать. Какое-то время удобно. Но все равно в полную силу тужиться не получается. Встаю на корточки, широко расставив колени. Поясницей опираюсь о скамью. Настасья подставляет слева стул, справа придерживает сама. "Тужься!" - говорит. Да, вот так мне удобно! Сразу дело пошло быстрей. Легче и проще направлять себя. Чувствую в себе новые силы. Собираю их и направляю вниз. Перерыв... И вновь работаю. Настасья направляет: медленнее, мягче, сильнее - слышу и слушаюсь ее. "Головка выходит. Аккуратно, не спеши" - говорит мне. Хочу рукой нащупать ее, Настасья подводит мою руку. Ощущаю что-то маленькое, мокрое... И мягкое. "Волосики" - понимаю я. Глажу аккуратно пушистую головку. "Умница моя" - шепчу я ребенку, - "скоро уж, потерпи маленько. Отдохну немного и помогу тебе выбраться". Отдыхаем... И снова тужимся, вместе. Силы то приливают, то покидают. Все словно в тумане. Устала очень... Жарко - пот градом течет по лицу. Настасья его вытирает. Не успеваю отдыхать - очень маленькие перерывы. Настасья торопит постоянно, заставляет работать. Ух, устала... "Еще раз. Еще... Немного осталось!" Я вся словно большая мышца, непрерывно сокращаюсь, выталкиваю вперед дитя. Настасья придерживает промежность, страхует дитя.

      И наступает облегчение! Словно груз какой, наконец-то, сняли. Становится вновь легко дышать. Кажется, что дышит каждая клеточка! Наслаждаюсь этим состоянием. А потом слышу звонкий крик. "Девочка" - говорит Настасья. Чувствую, как на живот опускается мокрый комочек... О, как это прекрасно! Обнимаю, руками его притягиваю ближе к груди. Маленький, розовый, сморщенный комочек... Обнимаю, целую мокрую макушку. "Здравствуй, солнышко! Вот и увиделись мы! Красавица ты моя". Плачу и улыбаюсь одновременно. Волна счастья накрывает меня с головой.

      Настасья помогает мне перебраться на кровать, чуть обмакивает дитя полотенцем, помогает вложить грудь в маленький ротик. Девочка замолкает и начинает сосать, упоенно, активно. Настасья вытирает пот с груди мокрым прохладным полотенцем и накрывает нас. Проверяет и обмакивает промежность.

      Хорошо. Все тело наполнено теплом. Кажется даже, что пар валит с груди, с живота... Хотя и не видно. Закрываю глаза. Слушаю дыхание. Приятное ощущение у груди. А еще понимаю вдруг, как пахнет сдобой. Сильно так, пьянит аж! Настасья перед потугами, видимо, поставила пироги, и вот они уже поспели. Вовремя! Сразу есть захотелось. И жажда сильная. Прошу воды. Настасья приносит кружку - прохладная водичка! Хорошо-то как!

      Дите уже устало - сосет медленно, сонно. Я же вновь чувствую сокращение внутри. Несильное. Говорю Настасье. Она проверяет рукою. "Тужься" - говорит. Слушаюсь. Напрягаю мышцы внизу, хотя практически их не ощущаю. Промежность словно онемела... Вскоре выходит послед. Настасья поднимает его на свет, внимательно изучает. "Хорошие роды. Молодец!" - говорит. Высшая похвала для меня! Можно гордиться - Настасья редко хвалит. "Спасибо тебе, тетя Настасья - рука у тебя золотые!" - говорю я ей. "Да меня-то что благодарить? Сама рожала, себе спасибо скажи да вот ему" - кивает на икону, - "как отдохнешь, так помолись крепко".

      Проверяет, остановилась ли кровь. Потом забирает послед и уносит на задний двор. Не спрашивает, знает уже, где закопать.

      Лежу, наслаждаюсь теплом и покоем. Теплый ветерок из открытого окна мягко струится по лицу. Где-то далеко лают собаки, поют птицы. Задремываю...

      Входит Настасья, приносит воду из сеней, ставит на огонь - слышу сквозь сон стук чайника.

      Дочка уснула. Отпустила грудь. Спит у меня на руках. Немного неудобно - затекает рука. Хочется повернуться, да боюсь разбудить... Настасья подходит, помогает переложить ребенка в корзинку. Потом помогает мне переодеться, расчесывает волосы и заплетает косы.

      Ухожу в угол молиться, Настасья пока заваривает чай. По дому течет пряный цветочный аромат...

      Долго потом сидим и неспеша прихлебываем обжигающий чай. Угощаемся пирогами. Хороши получились, славные пироги!

      Дочка спит. Я тоже чувствую усталость. Возвращаюсь в кровать, ложусь. Дочка рядом. "Красавица" - улыбаюсь, глядя на нее. Хочется прижать к себе, обнять, но она так сладко спит...

      Настасья уходит доить Милку, а я засыпаю. Во сне слышу - заворочалась малютка. Аккуратно забираю к себе, кладу рядом, даю грудь. Дочка счастливо чмокает.

      А я снова засыпаю...

      Просыпаюсь уже глубоко за полдень. Дочка спит рядышком. Настасья дремлет за столом, подперев кулаком щеку. Аккуратно поднимаюсь, иду в туалет. Достаю из-под пола щи, разогреваю. Обедаем с Настасьей. "Как бы мне отблагодарить тебя, Настасья? Большую услугу ты моей семье сегодня оказала," - спрашиваю. "Уточки у вас хорошие" - немного помолчав, отвечает Настасья.

      Вечером возвращается муж. Показываю ему спящую дочку. Улыбается, целует меня нежно. Пьем все вместе чай с пирогами. Настасья собирается домой. Заворачиваю ей пирога с собой, прошу мужа проводить ее. "Поймаешь во дворе уточку, какую укажет Настасья" - говорю, - да забери детей на обратном пути. "Вот пирогом угостишь Зою да поблагодари за меня" - подаю ему сверток с пирогами. Настасья желает нам здоровья да благополучия. Обещает еще заходить. Уходят.

      Одни мы остались. Дочурка спит. Ложусь рядом с ней, поправляю маленькое одеяльце. Солнышко уж клонится к горизонту. За окном где-то играет гармонь. "Хороший день, добрый" - думаю я и улыбаюсь, - "Какая же я счастливая! Еще одно чудо сегодня пришло в мою семью. Еще богаче мы стали!"
      комментария(ев) 2 комментария(ев)
      1. Аватар для ПрЫнцесска
        Очень трогательный рассказ. Дом в деревне хочууу!!! И второго ребенка
      1. Аватар для lastochka
        lastochka -
        Открыла для себя эту статью. великолепно! Вот такие должны быть отношения между мужчиной и женщиной - забота, нежность, любовь...Что не хочется отпускать(и это уже имея троих детей!) не потому, что с детьми не управишься, а потому что любишь, потому что хочешь быть рядом...Потому что он родной!
        А роды...Песня, а не роды! И почему в роддомах ничего не дают роженицам делать? За делами и схваток не замечаешь - стопудовая истина. Отвлекаешься, но все глубже в себя уходишь...И посудку помыть, полы уже по желанию, и пыль в предродовой протереть, занавесочки повышивать... кому что нра